Они почти не разговаривали. В полдень, когда Охотник сделал привал, молча сжевали размоченные в родниковой воде гороховые лепёшки и растянулись на молодой зелёной траве посреди поляны, где земля успела просохнуть от весенних дождей. После бессонной ночи и поспешного бегства Криса разморило. Дыханье Джулы стало ровным, хоть и слабым. Теперь он был уверен, что сумеет спасти её. Пока дойдут до Запретных Озёр, Джула оживёт. А там… видно будет!
Времени на сон Охотник не дал. Пришлось продираться сквозь промокшие заросли, пока на лес не опустились сумерки. Крис так устал, что не помнил, как выбирали подходящее место, как устраивали лежаки из ветвей лапника, как Тина делила ужин. Опустил ношу на землю, присел сам – и тотчас провалился в чёрный глухой сон.
Ему показалось, что ночь длилась одно мгновение. Только что Охотник скомандовал: «Привал!», а уже вновь безжалостно трясёт за плечи. И солнце поднялось, и Тина успела разогреть похлёбку на маленьком бездымном костерке. Крис, туго соображающий спросонья, сел, протянул руку за ложкой… и не сдержавшись, застонал – так свело плечо.
– Болит? – участливо спросила Тина. – Давай разотру немного.
– Не помогут твои растирки, – процедил сквозь зубы Охотник. – Всего один день тащил и готов. Как же ты её до самых Озёр нести собираешься?
– Донесу. – Крис упрямо тряхнул головой.
Попробовал согнуть и разогнуть руки. Было больно, но терпимо. Тогда он встал, подошёл к Джуле, попробовал приподнять её. Не смог. Как будто за ночь тело девушки сделалось в десять раз тяжелее. Тина это поняла сразу. Сердито покосилась на мужа, вынула свёрток из своей сумки, протянула.
– Надень. Она добавит силы.
Охотник вздохнул, поставил опустевшую миску.
– Ладно, будь по-вашему. До Рубежа можешь пользоваться скиной Красотки. Но дальше – решай.
Шесть дней они шли на северо-запад. Это было заметно по тому, как двигалось солнце над головой, да и подаренная когда-то сестричкой Грейс игрушка говорила о том же. Крис пытался вспомнить северо-западный край карты, нарисованной на стене Ратуши, сообразить, где они находятся. Получалось, что давно осталась восточнее Грибная Поляна, а то и Гнилой Ручей. К середине седьмого дня лес начал меняться. Рощи кислиц и орешника больше не попадались, чернолисты стали мельче, кора у комлей была не рыжей, а зеленоватой. Слой мха и прелой прошлогодней листвы под ногами влажно чавкал. Всё чаще Охотник останавливал их, а сам шёл вперёд – разгонял молодых ленточников. Они приближались к болотам.
Дневной привал сделали на небольшом холме, густо поросшем недозревшей стеклянкой. Против обыкновения, Охотник не торопил. Помог собрать сухие сучья, сам развёл костёр. Распорядился:
– Ждите здесь, я пойду искать проход через болота. Рановато мы сунулись, тропы не просохли. Не забывайте дежурить по очереди. Скоро местная живность почует человечину, приползёт.
И ушёл.
На Тину напутствие мужа подействовало. Вечером, после ужина, она никак не могла заснуть. Крутилась на подстилке из лапника, сопела, то и дело вскидывала голову, проверяя, не задремал ли оставшийся дежурить Крис. И в конце концов села рядом с ним.
– Давай лучше я покараулю. А ты спать ложись.
– Боишься?
– Боюсь. Всё кажется, опять пузырь подползает. Если один раз это пережил – уже не забудешь.
– Пузырь не самый опасный, шлейфокрыл и большой ленточник страшнее. Или хока.
Тина хмыкнула.
– Ты чего? Не веришь, что хоки людей едят? – Крис покосился на неё.
– Можно подумать, ты веришь? Это же сказка.
Крис вновь посмотрел на сестру. Тина зачерпнула из сумки горсть нарванной днём недозревшей стеклянки, высыпала в рот. У парня от одного этого зрелища оскомина челюсти свела, а она жевала кислые ягоды, как ни в чём не бывало. Неожиданно спросила, глядя на лежащее рядом с костерком тело Джулы:
– Интересно, она чувствует что-нибудь? Слышит нас?
– Кто, Джула?
– Нет, та, другая. Какой она была в прежней жизни? Похожей на Джулу? Или на Милу? Ясно, что не на меня.
Крис дёрнулся. Поспешно принялся возражать:
– Тина, перестань! Это выдумки, что люди, надевшие скину, превращаются в хок. Они лишаются разума, убегают и гибнут в болотах, как Рита.
Тина внимательно посмотрела на него. Улыбнулась едва заметно.
– Рита разве утонула в болоте? Думаю, ты многое знаешь о хоках, гораздо больше меня. Но и я могу о чём-то догадываться. О том, что сталось с Белянкой и другими жёнами Охотника, например.
– И что с ними сталось?
– Охотник уводит жён на Запретные Озёра. Только не всех. Он выбирает в жёны не самых красивых девушек, а самых умных, ты заметил? Но и те, кого выбрал, не всегда годятся. Потому некоторых он возвращает, как Мальку.
– Для чего годятся? – опешил Крис.
– Не знаю пока.
– Чушь какая! Люди и хоки – враги, они воюют многие сотни лет. Твой муж – самый страшный враг хок. Он ведь превращает их в скины!
Тина не ответила, высыпала в рот ещё одну горсть ягод. А Крис понял, что совсем не знает сестру. Привык считать её замкнутым, озлобившимся из-за собственного увечья ребёнком. Не задумывался никогда, какие мысли блуждают в её голове. И уж тем более, он понятия не имеет, кто такой на самом деле Охотник.
Спросил осторожно:
– А ты… Тебя он не собирается уводить на Озёра?
Тина удивлённо взглянула на него.
– Что значит, «не собирается?» Я уже туда иду.
У Криса дрожь пробежала по телу.
– Так в Ратуше ты серьёзно говорила, что хочешь стать хокой? Я думал, ты Марика пугаешь.
– Серьёзно.
– Почему?!
– Потому, что они могущественные, ничего не боятся. – Она помолчала, затем добавила тихо: – И они красивые.
– Но они ведь неживые!
– А я – живая? Разве я живая, если никому не нужна в этом мире?
Крис хмуро уставился в костёр. Айдалин была права, когда предупреждала: его спутники – не союзники в войне с хоками. Они пытаются использовать его в каких-то своих целях. А он должен использовать их. Каждый шаг теперь – невидимый поединок, победить в котором будет очень трудно. Айдалин всё просчитала, всё спланировала. Одного она не знала, – что придётся спасать Джулу.
Он вновь посмотрел на неподвижное тело сводной сестры. Скина поблёскивала в свете костра, и глядя на неё со стороны, Крис внезапно почувствовал себя слабым и беззащитным. Имеет ли он право рисковать их замыслом? Может быть, нужно прислушаться к доводам разума, признать, что Джула обречена? Помочь ей умереть быстро и безболезненно. Когда-то он не сделать этого для Риты. И снова повторяет ту же ошибку.
Но как он будет спасать всех людей, если не спасёт одного единственного, попросившего о помощи?!
Глава 24. Запретные Озёра
Охотник вернулся на третью ночь.
Крис уже начинал дремать, зарывшись в густые ветви лапника, и тихое перешёптывание спутников слышал сквозь сон. Потом Тина улеглась и сразу заснула. А Охотник остался сидеть у костра, время от времени бормоча себе под нос. Крис невольно прислушался – не к голосу, к мыслям, как учила Айдалин. «…Хорошо, пусть несёт. Я понял. Всё сделаю…». С кем он там разговаривает? Крис осторожно приоткрыл один глаз. Но Охотник всё равно почувствовал. Покосился в его сторону подозрительно, быстро провёл рукой у виска. Будто снимал что-то, прилепившееся к лицу.
Через болото они шли гораздо медленнее, чем по лесу. Здесь и Охотник надел скину, и оружие из рук не выпускал, в любую минуту готовый отразить нападение. Им везло – опасных тварей на пути не встретилось. Дважды Крис слышал где-то высоко над деревьями свист шлейфокрылов, замирал настороженно, но атаки не последовало.
Однако болото само по себе было грозным противником, особенно сейчас, после весенних ливней. Если бы не шагающий впереди Охотник, они погибли бы на второй день, когда Тина опрометчиво попыталась обойти куст злобника. Там не было ничего, похожего на трясину – ни обманки, ни поблёскивающей воды между кочками, – и Крис сунулся следом. Сообразил – что-то не так! – когда истошный вопль провалившейся почти по пояс девушки стеганул по ушам. Дёрнулся назад и понял, что тоже успел завязнуть чуть ли не по колено. Ничего страшного в этот раз не случилось. Тина лишь изодрала в кровь руки о колючую ветвь злобника, которую Охотник быстро наклонил в её сторону. И ещё получила от мужа пару увесистых оплеух, принятых, как должное. А Крис понял, что Западные Болота в самом деле непроходимы. Тропы сквозь них – секрет, принадлежащий одному Охотнику.