Советнику президента была положена личная охрана, а Рихарду Бергу нужен был близкий человек рядом. Диана будто специально соединяла в себе и первое, и второе. Так она и стала телохранителем собственного отца.

Пристинская, понурив голову, поднялась на жилую палубу, зашла к себе в каюту. Бросила на спинку кресла куртку, стянула кроссовки и брюки, рухнула на нижнюю койку. В каких-то трёх метрах от неё за тонкой переборкой спал Тагиров. Рукой подать, а попробуй дотянуться. И ведь точно же, не уснуть теперь.

А, плевать на всё! Диана сама сказала: «Или отправляйся к нему, или терпи до конца операции, и я тебя приволоку к Георгию!» Но если верить Марине, никакого «или» для Дианы не существует. Чёрт бы побрал эту Марину, уж лучше бы помалкивала! Кому это нужно — знать, что будет завтра? Мы живём сегодня и нельзя ничего списывать на будущее! Она любит Георгия, он её тоже, это единственное, что имеет значение!

Елена решительно вскочила, сунула ноги в кроссовки и в чём была выглянула в коридор. Пусто. Быстро шмыгнула к соседней двери, коснулась пальцами сенсорного замка. Не заперто, дверь бесшумно скользнула в переборку, открывая дорогу. Чувствуя, как замирает сердце и становятся ватными ноги от безотчётного страха, шагнула внутрь.

Дежурное освещение оставляло каюту погружённой в красноватый полумрак. Тагиров спал на нижней койке, отвернувшись к стене. Спал чутко, стоило Пристинской сделать шаг, как он приподнял голову, обернулся, щуря глаза.

— Дин, что случилось? Лена?!

Он сел в постели, удивлённо уставился на ночную гостью. Пристинская замерла на секунду, затем, решившись, стянула майку. Тело вибрировало как туго натянутая струна.

— Лена, ты что делаешь? — срывающимся голосом зашептал Георгий, но она не дала ему договорить. Нырнула в постель, отбросила в сторону одеяло, обвила руками шею, впилась губами в губы.

— Лена, Лена, ты что… — Тагиров не знал, куда деть свои руки. Пальцы то и дело натыкались на разгорячённое тело женщины. — Лена, нет, я не могу…

Ещё как мог! Не давая опомниться, Елена стянула с него ненужное бельё. И целовала, целовала, целовала, не переставая… Всё закончилось слишком быстро как взрыв, как удар цунами. Не было сил растягивать удовольствие. Елена в изнеможении рухнула на грудь мужчины.

— Прости, обрушилась на тебя как ястреб.

— Что ты, Леночка! Мне очень хорошо с тобой. Последние полгода было ощущение чего-то неправильного, а сейчас прошло. Только Диану жалко, она ведь меня любит.

«Не правда!» — Елена прикусила язык. Нельзя так говорить. На стене у изголовья красовался залитый в пластиковую рамку большой белый цветок.

— Это и есть аргемона? — спросила.

— Как ты догадалась?

— Ты сам рассказывал, что это любимый цветок твоей мамы.

— Действительно. Это мой талисман.

— А мой талисман теперь ты. Я устала от одиночества, не бросай меня, пожалуйста, — смутившись, Елена зарылась лицом в подушку. — Никогда-никогда, обещай! Я не смогу без тебя жить.

— Что ты такое говоришь?! — Тагиров приподнялся. — Я солдат, со мной может случиться всё, что угодно. И когда угодно.

— Если ты умрёшь — я тоже. Я первый раз поняла по-настоящему, что значит любить. Это важнее, чем жизнь. И не спорь! — она решительно закрыла пальцами рот мужчины. — Лучше признавайся, как тебя называла мама в детстве? Георгий — чересчур строго звучит. Мне хочется называть тебя как-то ласково.

— Карину и Диану моё имя устраивало…

— А меня нет! Разве мама звала тебя Георгием?

— Только когда сердилась за что-нибудь. А так она меня называла… Гоша.

Имя прозвучало неожиданно, необычно, немножко смешно, и на первый взгляд совсем не подходило к нему. Но тем лучше! Одна она будет называть его так. Гошенька…

— А тебя как мама называла? — осторожно поинтересовался Тагиров.

— Мне пять лет было, когда мама умерла, что я могу помнить? Бабушка называла Еленкой, дедушка — Ленок… — Повинуясь внезапному порыву, она припала губами к его уху, прошептала: — Мама называла меня Мышонком. Только ты никому не рассказывай!

— Мышонок… милый мой мышонок, — Георгий запустил пальцы в её разметавшиеся по подушке волосы. — Спасибо, что ты пришла сегодня. Честно говоря, я бы первым не решился. Видишь, какой я нерешительный.

— Хватит с меня решительных в постели! Здесь я и сама знаю, чего хочу. Ты в других делах будь решительным.

Они замолчали. Пристинская чувствовала, что засыпает. Понимала, что стоило бы одеться и идти к себе, но так сладко обнимать любимого.

— Лена, я думаю, нам необходимо поговорить с Дианой, — услышала она сквозь дрёму. — После операции, сейчас нельзя отвлекаться от поставленной задачи. Свои личные проблемы мы всегда успеем решить.

— Всегда успеем…

Глава 13. Хомо и сапиенсы

«Солнечный Ветер» выходил на орбиту Горгоны. Её грязно-бурая туша наплывала на обзорный экран, медленно поворачиваясь, будто грея бока под лучами горячего жёлтого солнца. Пристинская смотрела на панораму Экваториального Плато и старалась уловить исчезнувшие воспоминания. Неужели она в самом деле здесь побывала? Память подсовывает лишь картинки из отчёта экспедиции «Христофора Колумба»: базальтовые плоскогорья, каменные равнины, безжизненные океаны. И странный артефакт в районе северного магнитного полюса. Впрочем, кое-что изменилось. Маяк Евроссии исчез, зато на геостационарной орбите появился корабль-разведчик класса F5, не занесённый в международный реестр. Худшие опасения советника Берга подтверждались: «Генезис» бесцеремонно нарушал соглашение о равновесии сил в космосе. Неспроста Фонд приобрёл права на планету Лабиринт, так смахивающую на головку сыра. Даже руководство Консорциума, заподозрить которое в чрезмерном человеколюбии не решился бы и наивный романтик, неоднократно накладывало запреты на проводимые в земных лабораториях «Генезиса» эксперименты. О том, что творилось в недрах Лабиринта, оставалось догадываться. Во всяком случае, секретная верфь уже действовала.

— Скоро мы увидим их корабль? — Тагиров напряжённо всматривался в голубоватый ореол.

Елена сверилась с цифрами на дисплее информационного терминала.

— По расчётам, минут через десять наши орбиты сблизятся. Пока что они идут в более низком эшелоне.

Экваториальное Плато внизу сменилось невысоким хребтом, тянущимся в широтном направлении. Немного правее он разделялся, и одна гряда резко заворачивала на север.

— Не верится, что там, внутри, спрятана эта штука. Интересно, почему именно эту планету выбрали Путники? — Тагиров покосился через плечо на Марину.

— Отец говорит, что артефакт не помещали внутрь Горгоны, наоборот, планету создали вокруг него в качестве трёхмерной оболочки. Экспедиция «Христофора Колумба» нашла точку выхода гипертоннеля. Можно сказать, одна из функций артефакта — аналог ваших якорных станций. Но он соединяет не трёхмерные локальные пространства, а то, что вы называете гиперпространствами.

Тагиров хмыкнул.

— И куда ведёт этот гипер-гипертоннель?

— С точки зрения ваших знаний о строении Вселенной — в никуда.

— Отличное объяснение.

— Смотрите, Северный океан показался, — перебила их Елена. — А вон и корабль.

Серебристая точка над горизонтом приближалась, смещаясь на экране вниз и влево. Пристинская вывела увеличенное изображение. Обычный корабль-разведчик внешне мало чем отличающийся от «Русанова». Незаметно, чтобы на нём было тяжёлое вооружение.

— Боевая вахта, готовность номер один.

Елена вздрогнула, услышав команду Тагирова.

— Первая рубка, приказ принят. Вторая рубка, приказ принят, — немедленно откликнулись Шпидла и Алези.

«Солнечный Ветер» шёл над восточным заливом Северного океана, постепенно сбрасывая скорость и высоту.

— Есть, зашевелились! — воскликнула Марина.

Корабль «Генезиса» пришёл в движение, заработали маневровые двигатели, меняя орбиту. Однако инерция была слишком велика, чтобы предпринятые действия сразу же дали результат. Корабли благополучно разминулись на расстоянии около сотни километров. Операция началась по разработанному плану. Корабль «Генезиса» описывал круги вокруг полюса между семидесятым и восемьдесят пятым градусами северной широты на высоте около двухсот километров. «Солнечный Ветер» проскочил внутрь его орбиты и теперь шёл прямо на планетарную станцию. А внизу расстилалось Северное Плато, перечерченное поперёк невысоким горным хребтом. Там, за этим хребтом, лежало таинственное Кольцо — геометрически правильное пятно диаметром тридцать четыре километра на базальтовой поверхности планеты. Крышка тоннеля, ведущего в никуда, как объяснила Марина.