Утомленный болтовней домушника, Тристан достал из другого кармана мешочек и бросил на стол.
– И за золото не сунусь, – отрезал Корнелиус и залпом осушил кружку.
– Да ты глянь, что там, только не обмочись от восторга, хозяин небось все свои цацки продал, чтоб оплатить твои услуги, – гоготнул Тристан, играя роль деревенщины.
Корнелиус несколько секунд сидел, нервно покусывая губы, но любопытство взяло верх, и он со скоростью выпущенной из тетивы стрелы схватил мешочек. Он раскрыл его и присвистнул так громко и вульгарно, будто там припрятана обнаженная красавица. Однако Тристан знал, что больше денег и женщин ушлого ворюгу интересовали лишь драгоценные камни: искрящиеся бриллианты, лазурные алмазы и кровавые рубины.
– Я ж на это богатство смогу себе целый дом построить.
– Хозяин сказал, если выполнишь задание, он даст еще.
Корнелиус с жадностью голодного пса осмотрелся по сторонам, словно боялся, что на него набросятся и отберут драгоценности. Он просунул внутрь кривые костлявые пальцы и стал перебирать камушки. Потом затянул шнурки и отложил мешочек на стол.
– Нет, не могу.
Тристан закатил глаза. Корнелиус любил ломаться как девка, чтобы его умасливали.
– У хозяина в подчинении столько домушников, хоть свиней ими корми, но поручил он это дело именно тебе. Сказал, что ты король воров в Аталасе. Неужто решил поджать хвост из-за какого-то вельможи в дурацком парике?
Корнелиус выпятил грудь, нахохлившись так, что Тристан бы не удивился, появись у него за спиной павлиний хвост.
– Ладно, кроме меня точно никто не справится. Есть план?
Корнелиус уже хотел забрать со стола мешочек, но Тристан перехватил его:
– Оплата после выполнения задания. А сейчас, как обычно, закуска, чтобы разжечь твой аппетит. – Он отсыпал в пустую кружку несколько блестящих камушков.
– Пес с тобой, – проворчал Корнелиус. – Обговорим все здесь или найдем более тихое место?
– Конечно, второе, старина. – Тристан отсалютовал бутылкой и сделал пару глотков, представляя, что пьет любимое арденийское вино, а не эти гадкие помои.
После обсуждения плана с Корнелиусом он вернулся в Изумрудный замок, не забыв смыть сурьму и переодеться в свою одежду. Этой ночью он собирался покинуть Аталас и отправиться по делам гильдии в соседний город. Он заранее предупредил Артура, что вернется в Аталас в день Совета, а Стефану наврал, что хочет навестить тетушку по линии матери.
– Жаль, что ты покидаешь нас так скоро, – сказал Стефан ему за ужином, не замечая, как напряглась сидевшая рядом Адалина.
– Ко дню Совета я вернусь, и мы отпразднуем нашу общую победу вместе с моим старшим братом, – заверил Тристан, приподнимая бокал.
Стефан довольно улыбнулся.
– Обязательно!
Отужинав в компании короля и его фаворитки, которая была молчаливей, чем обычно, Тристан отправился к себе. Он приказал подать экипаж через два часа, а сам принял горячую ванну, чтобы как следует расслабить мышцы перед долгой поездкой на жестком сиденье кареты. Когда он вышел из умывальной, для него уже подготовили выглаженную одежду и начищенные до блеска сапоги.
Не успел он полностью одеться, как окно резко распахнулось и в комнату пролезла Адалина. Тристан так и остался стоять с открытым ртом и расстегнутой рубашкой. Она была в платье служанки, как и в прошлую их встречу, но волосы свободными локонами ниспадали по спине до талии. Как будто она так торопилась, что даже не успела их заплести. Адалина скользнула оценивающим взглядом по его обнаженной груди и животу и, слегка покраснев, отвернулась к стене, будто ее внезапно заинтересовала висевшая там картина.
Тристан неторопливо застегнул пуговицы на рубашке, в глубине души радуясь, что сумел вызвать румянец на щеках этой бойкой девицы.
– Адалина? Что ты здесь делаешь? Тебя же могут увидеть.
Она вновь повернулась к нему, но от смущения не осталось и следа. Ее глаза полыхали гневом.
– Ты солгал! Обещал помочь, а сам уезжаешь, бросив меня тут одну! – прошипела она с холодной яростью в голосе.
Тристан прищелкнул языком.
– Я тебе не лгал. И обещание выполню, но сейчас не время. У меня другие планы.
– У меня нет этого проклятого времени! – вспыхнула Адалина и стремительно сократила между ними расстояние. – Ты должен вытащить меня отсюда, пока не поздно!
– Поздно для чего?
Злость сошла с ее лица. Она опустила плечи и в этот миг стала выглядеть такой хрупкой и беззащитной, что у Тристана появился странный порыв обнять ее и утешить. Но он отогнал это желание и сжал челюсти до скрипа в зубах.
– Неужели ты не понимаешь? – почти шепотом спросила Адалина. – Королеве Бриане осталось от силы два месяца. Как только она родит, ее… – Она обхватила себя за дрожащие плечи, и Тристан вонзил ногти в ладони, чтобы не совершать опрометчивых поступков. – Прошу, помоги мне сбежать, иначе этот дворец, который и так служит мне клеткой, станет моим склепом.
Мысленно костеря себя самыми грязными словами, Тристан подошел к Адалине и пальцами приподнял ее подбородок.
– Честь «Черной розы» непогрешима. Раз я обещал помочь, значит, сдержу слово. Дай мне месяц, и я вернусь за тобой.
Ее большие глаза цвета растопленного шоколада блестели от едва сдерживаемых слез, губы покраснели – она наверняка кусала их от волнения или злости на него.
Тристан глубоко вздохнул и отстранился, а то неровен час скользнул бы подушечкой большого пальца по ее нижней губе. Воспоминание о недавней ночи, когда он познал вкус ее смелого и уверенного поцелуя, вынудило его сделать еще один шаг назад.
Нельзя.
– Почему я должна тебе верить? – в отчаянии спросила Адалина, удерживая самообладание на тонкой нити. Тристан слышал, как та трещала, готовая вот-вот оборваться. – Что, если ты солжешь? Все кругом врали мне. Я больше не могу верить на слово.
В этот миг с Адалины будто слетели все маски. Красивая, гордая, сильная, но сломленная и одинокая.
Тристан знал, что ей стоило больших усилий наступить себе на горло, прийти сюда и молить его о помощи. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и выудил из-под нее цепочку с кулоном, которую не снимая носил последние два года. Он сорвал ее с шеи и положил медальон с выгравированными ландышами прямо на ладонь Адалины.
– Что это? – удивленно спросила она, разглядывая украшение.
– Символ моей клятвы. – Тристан с тоской смотрел на украшение. – Эта вещь безмерно мне дорога, и я обязательно за ней вернусь. Сбереги ее, Адалина. Сбереги для меня, и я спасу тебя, обещаю. – Он накрыл медальон ее пальцами, сжимая узкую нежную ладонь в кулак.
Адалина стояла не шелохнувшись, пока Тристан надевал поверх рубашки камзол и дорожный плащ. У двери он не выдержал и бросил на нее последний взгляд.
– Сейчас придут слуги за сундуком с моими вещами, тебе нужно скрыться. – Он придал голосу ленивую небрежность.
– Я о себе позабочусь. – Адалина приподняла подбородок, стараясь вернуть себе горделивый вид, но в ее глазах плескалось одно чувство, затопившее его и заставившее пожалеть, что он вообще обернулся.
В ее глазах сияла надежда.
Тристан мысленно выругался и стремительно покинул комнату, но было уже поздно. В его груди пустила корни странная, дурманящая потребность оправдать надежды Адалины.
– Чтоб тебя! – злобно процедил он и быстро зашагал к выходу из дворца.
Глава 36
Традиционно Великий Совет проходил в Аталасе, поскольку Запад располагался в самом центре Великого Материка и граничил со всеми королевствами, кроме Северного царства, но оттуда можно было легко добраться через пролив.
Рэндалл со своей свитой приехал в Аталас раньше Авроры, но присланная почтовым голубем весточка сообщила ему, что делегация северян прибудет в день Совета.
Рэндалл ужасно соскучился. У него вошло в привычку каждые несколько минут смотреть на перстень в камне – проверять, мерцает ли он мягким успокаивающим светом или мигает тревожным сиянием. Иногда он чувствовал, как холодеет или накаляется металл перстня из-за камня души, но Рэндалл научился толковать и эти изменения.