— Хуже. Завтра они узнают правду, самую сладкую и притягательную, какая только может быть. Правду, которую никто на Земле знать не должен. И ты — в первую очередь.

— Что ж, у меня припасена защита на подобный случай.

— Твоя женщина? Она не защита, она брешь в твоей обороне.

Берг нахмурился.

— Ревнуешь её к маме и Лилии? Уна никогда меня не предаст. Не сможет.

— Я знаю, в этом и беда. Ради любви к тебе она сделает то, что ждёт от неё Лабиринт. И пятеро избранных ради любви к человечеству сделают. Корриган учёл ошибки Горгоны. Добро ведь должно побеждать Зло? Поэтому теперь он играет на стороне Добра, он белый и пушистый, а нам оставлена роль злодеев. Корриган просчитал все ходы партии до самого завершения. Наши фигуры заблокированы, завтра Лабиринт поставит Земле шах и мат.

В комнате надолго повисло молчание. Нарушил его Берг:

— У нас нет ни одного шанса выиграть партию? Хотя бы свести вничью?

— Ни малейшего. Ведь в этой игре правила установили не мы.

— Ты предлагаешь…

— Да! Пусть Корриган и дальше играет свою партию. А мы сыграем в шашки, — потому что у нас завтра появится дамка! Корриган сам позаботится об этом.

Невидимая женщина засмеялась. Весело и зло одновременно.

Корриган объявился на пятый день после воскрешения Танемото. Вернее, на пятое утро, время в ментальном пузыре Джакоба Бовы подчинялось собственным правилам. Например, ночь здесь наступала, когда Пристинская приходила в свою избушку и укладывалась спать. За окном сгущались сумерки, небо темнело, сквозь кроны деревьев мерцали звёзды, полянку перед избушкой заливала серебристым светом луна. Какая луна, если над головой десятки километров скальных пород?! К тому же ни одной луны у планеты Лабиринт нет. Словом, квази-луна. И квази-ночь — Елена подозревала, что «свет выключают» для неё персонально, у остальных обитателей пузыря день продолжался.

Каждое утро начиналось стандартно: Коцюба стучала в двери и вносила поднос с завтраком — обязательный стакан молока и что-нибудь, приготовленное Корневыми: гренки, оладушки, сырники. Вчера был кусок ржаного хлеба с маслом и сыром — маленький Олаф Бьёрн пока не научился готовить, но очень хотел сделать для гостьи приятное. «Тётя Лена, кто они такие?» — каждый раз спрашивала Пристинская. — «Они называют себя именами людей, живших сто, двести лет назад. Но они не клоны, они совсем на них не похожи!» «Они не клоны», — соглашалась Коцюба. — «И думаю, они не врут, называя имена». «Но это невозможно!» «Не знаю».

Сегодня на завтрак были блинчики от десятилетнего мальчика, называвшего себя Михаем Кантемиром. Имя Елене не говорило ничего, но она списывала это на пробелы в собственной эрудиции. Во всяком случае, блинчики у него получились вкусными: в меру пышные, в меру поджаристые, с кружевным хрустящим ободком. Однако доесть их Елена не успела.

— Сюда! Иди сюда! Вот её хижина! — донёсся из окошка звонкий голос Ангела. — Конечно она там. Дрыхнет, наверное?

Маленькое окошко с резными наличниками было по обыкновению распахнуто, и Ангел, подбежав, упала грудью на подоконник, сообщила кому-то:

— Нет, не спит. Заходи! Как раз полюбуешься на неё неглиже.

Пристинская уставилась на девушку, и тут же дверь скрипнула, приоткрылась.

— Можно?

Елена чуть блином не поперхнулась. Корриган!

— О, я не вовремя!

Впрочем, закрывать дверь и уходить он не собирался. Стоял на пороге, улыбался, рассматривал. Елена поспешно дожевала блин, проглотила.

— Отчего же? Входите! Если вас не смущает мой наряд.

— Мне нравится ваш наряд. Джакоб такой затейник! Лес, избушка на курьих ножках и…

— …Баба Яга.

— Нет, Елена Прекрасная.

Ангел хихикнула, соскользнула с подоконника:

— Ладно, вы беседуйте, а я побежала!

Корриган прошёл по светёлке, сел на стул. Елена вдруг вспомнила, как искала встречи с ним в первые дни пребывания на Лабиринте. Вот он и спросит, зачем она, собственно, к ним пожаловала. И что отвечать? С Половинкой не посоветуешься. Они не разговаривали четыре дня, и где она, непонятно. Обещала, что всегда будет рядом — «Это же Лабиринт!» Но «рядом» и «внутри» — большая разница!

Корриган начал издалека:

— Елена, прошу прощения, что до сих пор не находил времени с вами встретиться. У нас форс-мажор, и мне, как вице-президенту, приходится эту кашу расхлёбывать.

— Встречаете делегацию с Земли? Прижали вас к стенке за ваши безобразия? — не удержавшись, съязвила Пристинская.

— О, вы уже знаете!

— Слухами Земля полнится, а Лабиринт — и подавно.

— Верно. Что ж, тем лучше, обойдёмся без предисловия. Мы готовы передать нашу технологию бессмертия Земле в полном объёме. В том числе мы обучим группу специалистов, прибывших на Лабиринт. Вы мне нужны, чтобы провести мастер-класс.

Такого поворота Елена не ожидала.

— Я? Но я ничего не знаю о ваших технологиях! Лучше попросите Дженнифер, она на себе испытала…

— Кто такая Дженнифер Рейнфорд для землян? Неизвестная чужачка. То ли дело, если объектом воскрешения окажется Елена Прекрасная.

— Как…кого воскрешения?

Корриган улыбнулся. И рассказал. С подробностями, от которых у Елены ночная рубашка намокла и прилипла к спине, ноги сделались слабыми, а во рту стало солоно от искусанной в кровь щеки.

— Так что, Лена, вы согласны?

Корриган спросил с таким безмятежным видом, словно речь шла о том, не сходить ли в ближайшую кафешку покушать мороженого. Пристинская не нашлась, что ответить, и он продолжил:

— Я уверен, что согласны. У нас с вами важная миссия: не допустить войну между Землёй и Лабиринтом. Хватит с нас Горгоны, верно? Полноценная передача технологии личного бессмертия обеспечит мир и взаимопонимание между цивилизациями. Но следует поторопиться: чтобы операция прошла успешно, вам надо подобрать доминанта и установить с ним ментальный контакт. Предлагаю попробовать это сейчас. Наши земные друзья заканчивают завтрак, не будем же мы заставлять их ждать?

Корриган смотрел ей в глаза и улыбался. Он не только предлагал немыслимое. Он предлагал сделать это сегодня же! Сейчас!

— Я… — язык прилип к нёбу, и Елена никак не могла вытолкнуть нужные слова. — Я…

— Лена хочет сказать, что она согласна, — Танемото возникла на пороге неожиданно и бесшумно как всегда. — Но доминант у неё уже есть.

Пристинская растерялась от этого явления, но ей было далеко до Корригана. Вице-президент не смог совладать с мимикой. Оторопь, досада и, кажется, страх промелькнули на его лице.

— Ты?! Ты вернулась с Дзёдо? Не ожидал… Что случилось? Я слышал, ты захватила орбитальную станцию. Что-то пошло не так?

— Хорошо твоя разведка работает, — Танемото прошла к кровати, присела. — На Дзёдо «всё так». Но судьба цивилизации решается не там, а здесь.

— А как ты узнала о наших делах? — Корриган прищурился. Растерянность была мимолётной, он уже полностью овладел собой. — При помощи какой «разведки»?

— Вот этой, — Танемото тронула Елену за руку. — Не забывай, я пробыла в «алом облаке» дольше, чем ты, потому и «подарков» получила больше. Лена теперь мои глаза и уши.

Корриган скривился.

— Что ж, замечательно. Надеюсь, мы по-прежнему друзья? Ты поможешь мне?

— Если ты расскажешь, что затеял.

— Изволь. Мы поделимся с землянами доминант-технологией, взамен они оставят нас в покое, не будут вмешиваться в дела Лабиринта. Каждый пойдёт своим путём, чтобы сравнить, чей лучше. Честное соревнование цивилизаций.

— Да ты стал альтруистом!

— Ты так восклицаешь, будто я был человеконенавистником. Обидно, право слово. Всё же мы с тобой знакомы с детства.

Танемото засмеялась.

— Джеймс, не сердись. Разумеется, мы с Еленой тебе поможем. Мы тоже хотим, чтобы каждый мог выбрать свой путь. Когда ты планируешь начать?

— Немедленно.

— Прямо-таки немедленно! Полчаса хоть дашь? Лене надо одеться, привести себя в порядок, подготовиться. В том числе морально.