Узловатые ветви хватали за подол куртки, за ворот, старались хлестнуть по лицу. Здесь-то и поляны никакой нет, где Бардаш шлюпку смог посадить? А если не смог? Если кружит над этим гадостным лесом, выискивая площадку? По телу пробежала дрожь. Она невольно задрала голову, будто надеясь увидеть отливающее металлическим блеском днище шлюпки. Разумеется, не увидела. Лишь кроны деревьев, намертво сцепившиеся ветвями, да серое низкое небо. Так можно и до вечера по лесу петлять. Елена ввела код шлюпки в коммуникатор. На экране появилось встревоженное лицо планетолога.

— Евгений, вы где? Вы уже посадили шлюпку?

— Да. По указанным координатам подходящей площадки не было, я сел на полтора километра юго-восточнее. Командир, у вас всё в порядке? Здесь неподалёку какой-то мобиль горит.

— Насколько «неподалёку»? — Пристинская почувствовала, как поднимается холодная волна внутри.

— Километра три на юго-запад.

Если бандиты заметили, как садится шлюпка… Нужно добраться до неё раньше!

Полтора километра — не ахти какое расстояние. Но продраться эти тысячу пятьсот метров сквозь колючие заросли… Когда за голыми корявыми стволами заблестел корпус машины, Елена выдохнула с облегчением. Бардаш топтался рядом со шлюпкой, тревожно озирался по сторонам. Увидев командира, радостно замахал рукой, побежал навстречу… Бамззз! Пристинская удивлённо покосилась на ствол дерева в полуметре: ошмётки коры разлетелись в разные стороны маленьким взрывом. Прежде чем сообразила, что это означает, по ушам резанул крик Бардаша «Берегись!», и Елена полетела на землю, сбитая с ног весом прыгнувшего на неё планетолога.

Она осторожно приподняла голову, выплюнула попавший в рот горький полусгнивший листик. Бардаш лежал рядом. Выстрелы трещали, казалось, отовсюду. Бзэннн… пуля срикошетила от шлема косморазведчика.

— Ах ты ж… попали в историю! — лицо Евгения выглядело озабоченным, но в глазах плясали озорные искорки. — Какие горячие у вас здесь поклонники, командир!

— И не говорите! Они что, нас окружили?

— Нет пока, вон от тех кустов стреляют. Но ждать нельзя, окружат, это точно. Значит так, давайте мне парализатор, буду прикрывать, скафу их пульки ничего не сделают. А вы ползком к шлюпке, там под креслом бластер лежит. Немного распугаем эту шушеру.

— Держите! — Елена сунула в протянутую руку оружие. — И осторожней!

— Это вы осторожней, а со мной что станется? Готовы? Пошли!

Бардаш резко вскочил и метнулся в сторону, на ходу осыпая кусты микроиглами. Пристинская со всей скоростью, на какую была способна, заработала локтями и коленками. Свист пуль над головой прекратился, внимание нападающих сосредоточилось на человеке в скафандре. Елена заползла под брюхо шлюпки, укрылась за лапой-опорой, оглянулась. Бандиты, разобравшись, что противник вооружён одним парализатором, обнаглели. Начали выползать из-за кустов, стараясь взять косморазведчиков в клещи. Ничего, скоро у вас желания играть в войну поубавится! Она приподнялась, готовая нырнуть внутрь шлюпки…

Сзади раздался хлопок и почти сразу оглушительный взрыв отбросил, опрокинул Бардаша, из кустов потянулась вверх струйка сизого дыма. Гранатомёт! Стрельба прекратилась, бандиты начали подниматься. Ждать дальше нельзя, Елена вскочила, распахнула люк и, перевалившись через порожек, упала на пол. По корпусу звонко защёлкали пули — поздно! Она нашарила холодный металл бластера, проверила заряд. Высунула ствол в щель приоткрытого люка, от души полоснула лучом по приближающимся фигурам.

Треск падающих на землю ветвей и стволов, вопли и проклятия попавших под луч бандитов заполнили лес. Пристинская отпустила кнопку спуска. Отстреливаться никто не собирался, уцелевшие бежали во всю прыть, только спины мелькали между деревьями. Не выпуская оружие, она спрыгнула на землю, подбежала к неподвижной серебристой фигуре. Бардаш упал навзничь, осколки прорвали скафандр в нескольких местах на груди, шлем покрылся сеткой мелких трещин.

Елена опустилась на колени, осторожно сжала руку планетолога.

— Евгений! Женя, ты меня слышишь?!

Бардаш открыл глаза, попытался улыбнуться, но тут же скривился от боли.

— Жив я, жив, командир. Только больно очень… — он закашлялся, и в кончиках рта появилась кровавая пена.

— Молчи!

Елена откинула крышку пульта встроенной аптечки на поясе косморазведчика. Так, обезболивающее прежде всего. Кровотечение бы как-то остановить, но для этого надо скафандр снимать, а у Евгения, похоже, осколок в лёгком. Нужно срочно на корабль, в операционную.

Она оглянулась на кусты. Бандитов не видно, но тешить себя надеждой, что они не вернутся, нельзя. Космошлюпка и бластер — слишком лакомая приманка, так что следовало спешить. Пристинская повесила оружие на плечо, попробовала приподнять мужчину. Бардаш тихо застонал. Чёрт… Когда сама ходишь в скафандре, он кажется таким лёгеньким!

Хорошо, что в аварийный комплект шлюпки входили носилки, тащить раненого волоком было хоть и тяжело, но посильно. Евгений терпел, лишь когда носилки натыкались на кочку или обломанную ветку, стонал. Самым сложным оказалось поднять его на борт. Когда и это было сделано, Елена упала в кресло пилота, защёлкнула гермозамок, вытерла рукавом заливающий глаза пот. Руки сами делали привычную работу. Загудел двигатель, шлюпка оторвалась от земли, рванула вверх, быстро набирая высоту. Теперь — предупредить корабль. Вот и для Ленарта появилась работа по специальности.

Извлечь осколок доктор смог, состояние Бардаша стабилизировалось. Но ранение оказалось довольно сложным, для полноценной операции ни возможностей корабельного оборудования, ни квалификации Ленарта не хватало. Единственным разумным решением было уложить химика в стасис-капсулу до возвращения на Землю. Как можно более скорого возвращения.

Общий сбор Пристинская не объявляла. Но когда поднялась в рубку посоветоваться с Михаилом, поняла — собрались все. Ленарт поглядывал на Елену искоса, Благоевы и Кучеренко вовсе отворачивались, опускали глаза, не желая встретиться взглядом. И все молчали, ни о чём не спрашивали, не требовали объяснений. Ждали. Тогда спросила Елена:

— Что означает это собрание? Кто его инициировал?

Ответил Ленарт:

— Я. На корабле ЧП. Люди имеют право знать, каковы будут наши дальнейшие действия.

Пристинская скривила губы.

— Что ж, пожалуйста. Завтра у меня очередная высадка на Вашингтон.

— Снова высадка? — недоверчиво переспросил доктор. — После того, что случилось сегодня?

— После сегодняшнего — особенно! Глупо бросить поиски на полпути, уже заплатив за них такую цену. Завтра я высаживаюсь в пограничной полосе, днём. Нужно, чтобы кто-то доставил меня вниз и потом забрал — вместо Евгения. Доброволец, естественно.

В рубке повисло молчание. Долгое. Пристинская почти уверилась, что добровольцев не окажется. Но неожиданно приподнял руку сидевший в уголке Рыжик.

— Я могу полететь.

— Ты? — Благоева округлила глаза.

— Больше некому. Навигатор не имеет права покидать корабль. У нас на борту раненый, поэтому врач тоже должен оставаться. И без бортинженера корабль оставлять нежелательно. А я в экипаже персона вполне заменимая.

Пристинская благодарно кивнула ему.

— Спасибо, Лёня. Значит, так и решим, — меня высаживает Кучеренко. Остальные могут быть свободны. Если у экипажа нет других вопросов к командиру.

Воронин поднялся с кресла. Быстро взглянул на Елену, кивнул и вышел из рубки. Пристинской показалось, что губы его скривились в еле заметной улыбке. Впрочем, она не была уверена, что эта улыбка означает. Следом покинули рубку Благоевы. Ленарт перед тем как выйти всё же спросил:

— Командир, вы хоть уверенны в том, что поступаете правильно?

Уверенна ли она? На Земле, когда принимала решение лететь на Вашингтон, была уверенна. И когда «Русанов» нырял в гиперпространство, была уверенна. Даже когда они висели на орбите несколько дней назад. А теперь… Бардаш ранен, что случилось со Стюартом, неизвестно. А Викки и Эмма? К чему привела её попытка поиграть в благородную защитницу слабых и обиженных? Она словно шла по узкой тропинке над бездной, но оступилась и попала на крутой раскисший от дождя склон. Она ещё пытается идти, но ноги скользят, скользят… Елена упрямо посмотрела в глаза доктора.