Шеф замолчал. Вопросительно посмотрел на Берга:
– Я тебя убедил?
– В общем, да. Я согласен, что контакт с инопланетным разумом способен вызвать шок у неподготовленного человека. Но почему вы считаете, что это настолько опасно? Человечество пережило многое, переживет и это. Что касается соседства: не обязательно же любые соседи – враги? Пусть даже они совсем не похожие. Предпринять меры предосторожности необходимо, но…
– Так ты полагаешь, что я преувеличиваю опасность? Ладно, расскажу тебе кое-что. Ответь мне на вопрос: ты единственный ребенок в семье?
– Да. – Рихард пожал плечами, не понимая, к чему шеф задал этот вопрос.
– А твой отец? Мать?
– Отец тоже один. У мамы есть сестра.
– И у тебя одна дочь? Не планируете пополнения семейства?
– Нет, не планируем.
– Почему так? Мы же пропагандируем: «Не меньше двух детей в семье!»
– У нас были сложности с рождением дочери. Вы ведь знаете! – Берг поморщился от болезненной темы.
– Знаю. Ты, наверное, думаешь: «С чего это он затеял разговор, не относящийся к теме?» – Шеф хитро прищурился. Берг не ответил, кивнул молча. – Как ты думаешь, Рихард, почему раньше у людей не было «сложностей» с продолжением рода, а теперь вдруг появились? И заметь, появились в тех сообществах, которые первыми приобщились к ценностям современной цивилизации, так сказать. С чего бы?
– Много причин. Техногенные факторы, поздние браки, женщины рожают в старшем возрасте…
– Те-те-те! «Техногенные факторы, поздний возраст». Значит, современная медицина, победившая рак, вирус иммунодефицита, туберкулез, ишемическую болезнь и диабет, в этом случае оказалась бессильна? Репродуктивный аппарат, который совершенствовался миллионы лет эволюции, вдруг сбой дает? А послушай другое мнение. Лет тридцать назад группа генетиков Берлинского университета решила взяться за эту задачу серьезно. Очень серьезно, не погнушались привлечь социологов, философов. И таки глубоко копнули, поэтому результаты исследований пришлось засекретить. Но у тебя сейчас уровень доступа с запасом, потому расскажу, что они обнаружили. Миллионы лет основной целью совокупления мужских и женских особей являлось размножение, продолжение рода. Именно для этого эволюция и разделила существ одного вида на два пола, именно для этого создавала и совершенствовала репродуктивный аппарат. У примитивных видов всем процессом руководит инстинкт, у более развитых он подкрепляется так называемым сексуальным удовлетворением. Но основная цель от этого не меняется. И только с человеком все вышло иначе. Что есть цивилизация? Грубо говоря, это подмена биологических законов, управляющих нашим поведением, законами социальными. В сфере межполовых отношений такая подмена и вовсе все перевернула с ног на голову. То, что было средством, стало целью. Инстинкт выхолостился, утратил первоначальное значение. Не инстинкт продолжения рода это уже, а так, инстинкт совокупления. Не спорь, я опровергну твои возражения одним словом – гомосексуализм. Мы ведь давно признали, что это не болезнь и не извращение, а неотъемлемое право личности. Так что в половые отношения теперь вступают не биологические индивиды, а «личности». А что в этих самых отношениях нужно личности? В девяноста девяти и девяти десятых процентов случаев – получить удовлетворение, физическое, моральное или какое там еще, упрочить социальный либо финансовый статус, выполнить обязанности: супружеские, дружеские, клановые и тэдэ. Оставшаяся одна десятая процента пар вдобавок не прочь и ребенка зачать. А случаи, когда зачатие является единственной целью, составляют тысячные доли процента. Теории об «эрогенных зонах» и «унисексизме» и вовсе делают необязательным не только наличие органов, первоначально возникших как репродуктивные, но и разделение на два пола. Казалось бы, какая связь между биологией и мотивацией интимных отношений? А связь выявили. Мысли, витающие в головах будущих родителей, очень даже однозначно влияют на формирование их потомства. «Совокупление без размножения» закрепляется в геноме человека. Десяток поколений, и мы разучимся размножаться. Если в ближайшее время не подхлестнем в себе желание это делать.
– Чтобы какие-то изменения закрепились в геноме, десятка поколений маловато, – усомнился Рихард. – Все-таки миллионы лет эволюции… Но если правда это, то жутковато.
– Потому и засекретили, что жутковато. Я ведь для чего тебе лекцию прочел? Чтобы ты понял: мы крайне мало знаем о себе. И часто считаем себя сильнее и разумнее, чем есть на самом деле. Этим, с Горгоны, им ведь необязательно делать людям что-то плохое. Необязательно объявлять нам войну, завоевывать, терроризировать. Достаточно выбрать подходящее время и напугать. Глядишь, мы сами себя уничтожим со страху.
Он замолчал. Ждал, согласится Берг или снова начнет возражать? И Рихард молчал. Не хотел спешить с выводами.
Молчанка длилась минут пять. В конце концов шеф сдался:
– Вижу, логика на тебя не действует. Понятное дело, ты у нас человек неординарный, тебя не испугать ни «пришельцами», ни чем другим. И ты уверен, что таких «суперменов» на Земле хватит, чтобы миллиарды обывателей держать в узде, не дать им превратиться в безмозглое стадо. Попробуем с другой стороны зайти. Но сперва водички налей мне, пожалуйста, горло промочить.
Графин с минералкой и стаканы стояли в самой середине широкого шефовского стола. Рихарду пришлось приподняться, чтобы дотянуться до них. И в тот самый миг, когда шипящая, пузырящаяся струйка выплеснулась из горлышка, что-то круглое, тяжелое, ртутно-свинцовое метнулось ему в лицо.
Реакция не подвела. С какой бы скоростью не летел шар, Берг успевал его остановить. Левая рука, только что придерживающая стакан, взлетела к лицу, пальцы выхватили из воздуха…
Пальцы ничего не выхватили. Рихард удивленно разжал пустую ладонь, перевел взгляд на шефа. Тот сидел, откинувшись на спинку кресла, и довольно улыбался. Подбрасывал на ладони маленький, увесистый, ртутно-свинцовой шарик. У шарика был небольшой секрет – резинка, тонкая, но наверняка прочная, намотанная на средний палец шефа.
– Игрушка. – Шеф вновь подбросил шарик. – А что там с моей водичкой?
Рихард посмотрел на свою правую руку, по-прежнему держащую графин, на стакан, аккуратно поставленный на стол. На лужицу минералки, растекающуюся вокруг стакана.
– Не получилось водички налить, – удовлетворенно констатировал шеф. – Отвлекся и расплескал. А ведь ты прекрасно сознавал, что ничего тебе в этом кабинете не грозит. Твой мозг сознавал. Но тело подчинилось рефлексам, а не мозгу. Тело заметило непонятное и попыталось защититься. Вот и с человечеством такая же петрушка. Мы, его мозг, умные, сильные, знающие, понимаем, что неизвестное нужно прежде всего исследовать, изучить. Но если об этом неизвестном узнает многомиллиардное тело, то выжидать оно не станет. Непонятное – значит опасное, враждебное. Его так приучили, так воспитали. И ничего мы, умные и сильные, сделать не успеем. Теперь понятно, о чем я втолковываю?
Берг вздохнул. Посмотрел на остаток минералки в графине.
– Теперь понятно. Так вам воду налить?
– Не нужно. Некогда водичку распивать, и так много времени на лекции потратили. Действовать начинай. Легенду придумывай, какую хочешь. Главное, внимание не привлекай, особенно у нас в Управлении. Команду набирай со стороны, в тайной полиции, например. Полномочий у тебя достаточно, а там народ привычный вопросов не задавать. Сделают все, что прикажешь. Да и тебе с ними сподручнее в таком деле будет. У тебя же там старые связи остались? Старые знакомые?
– В общем да, хотя я с ними давно не виделся.
– Сегодня же подбери кандидатуру, а я организую запрос их боссу. Дальше: ни в коем случае не привлекай экспертов. Хитри, выкручивайся, придумывай, как получить необходимые данные. Но чтобы нигде ни твое имя не всплывало, ни СБК не упоминалась. Официально ты в отпуске. Из личных побуждений консультируешь комиссара полиции, который ведет некое сугубо земное расследование. Так что полномочий у тебя нет никаких, действовать придется вне правового поля государства. Собственно, работа оперативника тайной полиции так и ведется, правильно?