– Ему там будет плохо! – Аврора расплакалась пуще прежнего.

Они говорили об этом уже несколько раз, но с приближением отъезда Уилла Аврора все сильнее впадала в уныние.

– Я обязательно что-нибудь придумаю, любовь моя. – Рэндалл вытер большими пальцами слезы с ее щек и легонько поцеловал в раскрасневшийся влажный нос. – Договорюсь с Уиллом, чтобы каждый месяц отправлял Рэна в Арден, ведь до нас от Блэкстоуна рукой подать. Он должен прислушаться ко мне ради своего же сына.

Аврора судорожно вздохнула и попыталась взять себя в руки.

– Думаешь, он послушает тебя?

Рэндалл понимал, насколько сложно будет убедить брата. Уилл всячески избегал его и не хотел говорить с того самого утра в спальне Авроры, где он застал их вместе. Однако Рэндалла не покидала надежда, что брат образумится и не станет противиться общению сына с родственниками. Чего бы ему это ни стоило, но Рэндалл обязан решить этот вопрос. Ради Авроры и Рэна. Ради Анны.

– У него не останется выбора, – суровым тоном ответил он.

После завтрака они вдвоем направились в детскую. За прошедшие недели Райнер привык к Рэндаллу, и стоило тому переступить порог комнаты, как малыш с восторженными криками влетал в отцовские объятия и не желал слезать с его рук. Аврора постоянно шутила, что Райнер стал настоящим папиным сынком, и Рэндалл пытался скрыть за показной серьезностью восторг по этому поводу. Даже робкий, стеснительный Рэн стал более раскованным подле Рэндалла и при виде него уже не прятался за юбкой Авроры.

– Мои мальчики!

Войдя в детскую, Аврора раскрыла объятия, и дети наперегонки поспешили к ней. Она обняла и расцеловала их обоих, но от Рэндалла не укрылось то, как долго она прижимала Рэна к себе и как при этом дрожали ее губы.

На протяжении всего времени, что они играли с детьми, Рэндалл наблюдал за Авророй, и его сердце полнилось грустью и гордостью за любимую северянку. О том, что она безутешно плакала все утро, свидетельствовали лишь покрасневшие глаза. Аврора весело играла, а с ее лица не сходила улыбка. Она мужественно держалась и прятала боль, чтобы не печалить детей. В тот момент Рэндалл в полной мере осознал, какой сильной и мудрой стала Аврора, и ему стало горько оттого, что эти перемены были вызваны его долгим отсутствием.

– Не хочу к папе, – сказал Рэн, внезапно прекратив игру, и бросил деревянный кубик на пол.

Аврора заранее готовила его к разлуке и каждый день говорила ему, что он скоро поедет с папой жить в новый красивый замок, где у него будет много-много замечательных игрушек. Она считала, что Рэн должен хоть немного подготовиться к грядущим переменам.

– Рэн, солнышко. – Аврора ласково погладила его по макушке. – Там твой дом, тебе будет хорошо с папой.

– Хочу с мамой! – не унимался Рэн, надув губки, словно вот-вот расплачется.

– Я буду навещать тебя, обещаю, Рэн, а ты будешь приезжать к нам в гости. – Аврора улыбнулась, усилием воли сдерживая слезы.

Словно почувствовав печаль мамы, Райнер подполз к ней на четвереньках, плюхнулся на ковер и положил голову ей на колени. Аврора прижала детей к себе и судорожно всхлипнула, борясь с собой.

Спустя некоторое время в комнату пришла нянечка, чтобы покормить детей.

Как только они вышли за дверь, Аврора прислонилась спиной к стене и снова тихо заплакала. Рэндалл подошел к ней и крепко обнял.

– Это невыносимо, – сквозь слезы прошептала Аврора и уткнулась лбом в плечо Рэндалла. – Я не выдержу расставания с ним.

Рэндалл молчал и продолжал поглаживать Аврору по спине, раскачиваясь вместе с ней из стороны в сторону. Он понимал, что никакие его слова не облегчат ее бремя.

К обеду снегопад прекратился, но ветер только усилился, отчего у Рэндалла онемело от холода лицо. Он стоял во дворе Вайтхолла, чтобы проводить делегации Артура и Уилла. Аврора находилась рядом, и одному Единому было известно, где она нашла силы сдержать слезы, когда нянечка вынесла одетого в кроличью шубку Рэна. Аврора взяла ребенка на руки и крепко поцеловала в лоб и обе щеки.

– Я буду очень скучать, мое солнышко, и обязательно приеду к тебе в гости, обещаю. – Она улыбнулась дрожащими губами.

– Мама, не хочу, – еле слышно проскулил Рэн и крепко обхватил ее шею.

Аврора тяжело дышала, пытаясь сохранять спокойствие.

– Так надо, Рэн. Все будет хорошо, у тебя ведь есть папа.

– Не хочу папу! Хочу маму! – Рэн захныкал пуще прежнего.

Уилл, который все это время стоял возле подготовленной кареты, подошел к Авроре.

– Сынок, нам пора ехать. Аврора будет навещать тебя. – Он говорил мягким тоном, стараясь успокоить малыша, но стоило ему взять его на руки, как Рэн разразился громким плачем.

– Мама! Мама! Хочу маму!

У Рэндалла разрывалось сердце. Он лихорадочно соображал, как помочь племяннику, но разум твердил, что он не имеет права вмешиваться. Рэн – сын Уилла.

– Сынок, перестань плакать, у тебя заболит горлышко. – Уилл поцеловал Рэна в макушку и направился к карете.

Малыш не унимался. Кричал все громче и громче, пока его плач не перерос в настоящую истерику. Он выгибал спину, вырывался из отцовских рук и колотил его по груди маленькими кулачками. Казалось, Уилл вот-вот выронит его на снег. Детский плач эхом разносился по всему двору, и присутствующие стыдливо опускали взгляд в землю.

– Некогда мне наблюдать за семейной драмой, – сквозь крики ребенка проворчал Артур, который тоже ждал отправления своего экипажа. – Уилл, надеюсь, ты скоро разберешься и догонишь мою карету.

Артур посмотрел на Рэна, и Рэндалл уловил в его глазах печаль и… вину? Очень редко он замечал на высокомерном, надменном лице старшего брата столько человечности. Видимо, почувствовав на себе взгляд, Артур обернулся на Рэндалла.

– Всего доброго! – холодно бросил он и забрался в карету. Кучер взмахнул кнутом, и экипаж тронулся с места.

– Рэндалл, сынок, пожалуйста, перестань! – Уилл никак не мог успокоить сына, чей голосок уже охрип от плача.

– Мама, – прокричал он и потянул руки к Авроре. – Мама!

Аврора не выдержала и расплакалась. Ее ноги подкосились, и она бы рухнула прямо в снег, если бы ее не удержал за плечи Закария, стоявший рядом.

Это стало для Рэндалла последней каплей.

Он подошел к Уиллу.

– Уилл, прошу, не делай этого. Не забирай Рэна.

Уилл прикладывал немалые усилия, чтобы не выронить Рэна – так сильно малыш вырывался из его рук. Лицо ребенка раскраснелось от холода и истерики, щечки блестели от пролитых слез. Голос совсем охрип и срывался на кашель.

– Он мой сын! Мой! – истерично прокричал Уилл, и по его щеке скатилась слеза. – Не смейте отбирать и его… – Последние слова были произнесены почти шепотом.

– Уилл, никто его не отбирает. Он твой сын, и ни я, ни Аврора не сможем заменить ему настоящих родителей. Но сделай это ради него. Не забирай Рэна. Он ведь еще совсем ребенок. Не лишай его тех крох тепла, которые ему дает Аврора. – Рэндалл говорил так тихо, чтобы его слышал только Уилл. Ветер завывал все сильнее, и он опасался, как бы Рэн не заболел.

– Он должен расти в Блэкстоуне, – уже менее уверенно сказал Уилл.

– Обещаю, он будет приезжать каждые два месяца на две недели. А когда станет старше, переедет к тебе насовсем. Но сейчас ты сделаешь ему только хуже, если заберешь из Ардена. Он очень привязался к Авроре и Райнеру. Уилл, пожалуйста, сжалься над сыном. Сделай это ради него… Ради Анны. – Последние слова Рэндалл произнес еще тише. Он знал, что бьет брата по самому больному, но не мог поступить иначе.

Уилл дернулся как от пощечины, и по его щеке скатилась очередная слеза. Он попытался поцеловать Рэна, но тот увернулся и раскричался пуще прежнего.

– Нет! Мама! – Казалось, он вот-вот задохнется от плача.

– Ты оставишь его?

Уилл зажмурился и с силой сжал челюсть, а потом коротко кивнул.

Рэндалл подавил вздох облегчения.

– Аврора, – позвал он, и она подняла заплаканное лицо. – Забери Рэна и напои горячим бульоном, он совсем продрог.